Смерть бывает разной, и мы никогда не можем предугадать, какая из её разновидностей застигнет нас врасплох.
Долго думал о том, что страшнее: умереть от пули, от удара ножа прямо в сердце или умирать ежедневно, по кусочкам, чувствуя, как на твоей шее затягивают петлю воспоминания?

И внезапно, после ухода из моей жизни нужного человека, меня озарило. Озарение это несло за собой боль; она наваливалась на плечи в минуты отдыха и заставляла окунаться с головой в работу, не оставляя выбора.

Я носил боль повсюду:
она впивалась в сердце зубами, пытаясь отхватить от него лучший кусок;
ухмылялась, цепляясь за стрелки настенных часов;
проглядывала сквозь письма, которые я так и не отправил и не отправлю никогда - пропала надобность;
приносила вести от важного человека, которому я никогда не отправлю больше ни единого письма.

Я оказался с ней один на один; и боль эта познакомила меня с одним из страшнейших видов смерти. Случилось происшествие внезапно, когда я устало плёлся домой после лекций, и в плеере заиграла песня, связанная с важным человеком. На улице холодало, сентябрь, расшаркиваясь падающими листьями, уступал дорогу осенней меланхолии, - всё, что нужно, чтобы погрузиться с головой в нежелательные воспоминания!
В грудной клетке внезапно разверзся ад; когда я говорю "ад", я имею в виду невероятную боль, которую невозможно выразить словами. Было странно и страшно то, что из преисподней не было выхода: она поселилась внутри меня и подкидывала в костёр памяти моменты, связанные с нужным человеком.
И тогда я не мог вымолвить и слова. Боль требовала выхода, требовала вербального выражения, но это было чем-то из области фантастики.

Я вспомнил момент, когда кончились слова: это было примерно год назад. Мы шли рядом с нужным человеком, как всегда, надеясь обсудить премьеру долгожданного фильма или релиз сингла с нового альбома любимой группы; мы были готовы говорить об этом и о многом другом – по крайней мере, мне так казалось, но потом случилось страшное: слов не стало. Всевозможные варианты продолжали крутиться у меня в голове, но не находили живого воплощения…
В тот момент всё оборвалось и завершилось – жаль, правда, что осознание пришло посреди осенней улицы, заполненной толпами прохожих. Жизнь продолжалась и продолжается, но для меня она закончилась примерно год назад, когда в воздухе повисло тягостное молчание и начало душить нас обоих, а потом перешло в неловкое прощание. Если бы я знал, что оно будет последним, если бы…

Нам всегда кажется, что, будь у нас возможность вернуться в любой переломный момент жизни и изменить происходящее, мы бы это сделали, но то горький самообман.

Моя боль становится всё сильнее, я приглушаю её громкой музыкой или наивным фильмом с хэппи-эндом. Знаете, иногда она затихает, и я совсем ничего не чувствую – эти дни лучшие в моей жизни, не считая встреч и долгих бесед с нужным человеком, для которого я так внезапно умер три сотни дней назад, осенью.

Долго думал о том, что страшнее: умереть в самом прямом смысле этого слова и быть забросанным землёй или умереть внезапно, страшно и быстро для человека, который был тебе нужен; и тебе приходится вычёркивать его из своей жизни, потому что отплатить взаимностью - лучшее, что можно сделать, когда наблюдаешь за страшнейшим видом смерти - уходом нужного человека.
Я до сих пор не нашёл ответа: то озарение, которое, казалось, убьёт моё утомительное размышление касательно данного вопроса, было очередной вспышкой боли.
Может быть, мне не нужно его знать и просто смириться с преисподней, стучащейся в дверь всякий раз, когда я довольно убедительно доказал себе, что всё в порядке?