Сосредоточенно смотря прямо перед собой, он не спеша идёт на учёбу, которая давно уже не радует; к 20 годам чувствует себя пресыщенным всем, что только способно достучаться до сердца;
этот человек уже не пытается бороться с одиночеством - нет, это состояние проникло в кожу подобно игле татуировщика и оставило причудливый рисунок, видимый лишь ему; другие видят этот узор лишь при определённом освещении или большом желании;
теперь он сидит в привокзальном кафе - месте, где люди теряют и находят, но ему не посчастливилось осуществить второе из этой краткой и простейшей истины.

При нажатии на дисплее телефона устало высвечивается "13:30".

- Когда-то, - неуверенно говорит он, грустно улыбаясь и глядя куда-то вбок, - я был полон жизни, любил и был любимым, полон энергии и смотрел на жизнь так, будто она раздаёт подарки всем, кто хоть немного похож на меня. Я верил, что могу быть свободным и делать всё, что заблагорассудится. Знаешь, некоторые называют это состояние "не наигрался в детстве", но сие определение неверно и так же противно, как фальшивые улыбки на лицах людей с большинства рекламных щитов в этом шумном городе.

Девушка, которой он всё это рассказывает, сидит напротив. Ей не терпится узнать о том, как люди приходят к состоянию опустошённости и начинают ощущать дыру под рёбрами - там, где бьётся сердце. Со стороны эта парочка выглядит довольно-таки странно - цветущее улыбающееся создание в слишком лёгком для этой осени потрёпанном платье и увядающий молодой человек в фланелевой рубашке. Более чужими друг другу не выглядят даже люди, которые случайно пересеклись в одном экскурсионном автобусе и поболтали о погоде пару минут, люди, которым не суждено и не надобно видеться более.

Он жадно глотает кофе, глядя на падающий первый снег.

Она нарушает до неприличия затянувшуюся паузу - нерешительно, словно в попытке не спугнуть:
- Делать, что хочешь, - это эгоизм. Кажется, ты и вправду заигрался.

Молодой человек нервно вздрагивает - так, как будто стреляли где-то в двух кварталах отсюда.

- Я не заигрался. Веришь или нет, но эта пустота убивает и медленно разрывает на куски - так кошка играет с ослабевшей и смертельно раненой мышью, тщетно и отчаянно пытающейся бежать в спасительную нору. Я ходил по докторам, доктора сказали, что с такой дырой под рёбрами жить невозможно. "Травма, несовместимая с жизнью", - гласят сотни справок, полученных мною с первого курса университета, с того самого времени, как я начал закрывать дверь перед новыми людьми; с того самого времени, как...

Осёкся.

На часах - половина второго; стрелки прилипают к циферблату.

Она с детским любопытством смотрит на него - прямо, восторженно; его мироощущение сейчас волнует девушку куда сильнее, чем то, что её поезд ушёл добрых полчаса назад.

Солнце, расшалившись, светит отчаянно и очень злобно - бьёт ему в глаза; тонкая, заношенная ткань рубашки обнажает под собой дыру - там, где должен биться орган, отвечающий за романтические чувства; орган, регулярно получающий обвинения от безнадёжно влюблённых.

- С того самого времени, как... что? - выпаливает она.
- Как я потерял её. Ты вряд ли сможешь это понять, ты радостна и открыта новому... оптимистка, - последнее слово он небрежно швыряет на столик так, словно это оскорбление.

Девушка неосознанно подаётся вперёд, но, несмотря на то, как близко их лица расположены сейчас, не чувствуется, что они находятся в одном времени.
Секунды ползут лениво, впрочем, как и мухи на заляпанном грязными руками стекле.

Внезапно она улыбается - уже не так, как ранее, когда пригласила его в это дешёвое кафе в надежде поболтать -
говорят, коммуникация спасает человечество, не люди, а искусство общаться и взахлёб смеяться, обаятельно приглашать в гости и с лёгкостью вычёркивать из свой жизни близких; этим ремеслом она овладела в совершенстве - очаровательный идеал любого, кто был с ней знаком, кроме вот этого несчастного...

- и встаёт, заслонив собой надоедливое солнце, которое уже не греет, но хочет доказать прохожим и посетителям кафе обратное;

- Смотри!

И он замечает разломанную грудную клетку с зияющим, неровным отверстием - его не скрывает даже плотная чашечка бюстгальтера, верно ведь говорят, что тайное становится явным, как эта несовершенная и пугающая несправедливость в виде дыры под рёбрами.

Девушка заливисто смеётся и рвёт свой так и не пригодившийся билет на части.

На часах - половина второго.